Для кого-то пластическая хирургия — только про внешность, но для Виктории Пржедецкой это гораздо больше: путь к гармонии, уверенности и любви к себе. Каждая операция как уникальный акт заботы о личности, где внешнее преображение становится отражением внутреннего состояния. Виктория объясняет, как баланс между естественной красотой и мастерским вмешательством превращает хирургическое искусство в инструмент личностного роста.
— Виктория, многие думают, что пластическая хирургия — это только про внешность. А в чем, на ваш взгляд, настоящая миссия этой профессии?
— Настоящая миссия — это трансформация: трансформация не только внешности, но и внутреннего состояния. Это абсолютно четкий путь из точки А в точку Б с предсказуемым, быстро достижимым и в большинстве случаев гарантируемым результатом.
— С каким самым необычным или нестандартным запросом к вам приходил пациент?
— Вы знаете, у меня очень адекватные и красивые пациентки, и они не удивляют меня странными запросами. Я приверженец теории, что, выбирая себе врача, особенно если это женщина, стоит оценить то, как выглядит она сама. Если ваши вкусы сходятся, то смело идите. Если же вы видите что-то вычурное и чрезмерное, лучше поискать еще. Полагаю, мои пациенты выбирают меня по схожим эстетическим взглядам и приходят с абсолютно адекватными запросами.
— Есть ли операция, которую вы считаете искусством в пластической хирургии?
— Каждая операция — это искусство! Мы работаем не с мрамором или холстом, где можно «вылепить» что угодно. Мы работаем с живым человеком, у которого своя личная история, душа, причины, по которым он к нам обратился, мечты и эстетические воззрения. Поэтому подход к любому пациенту всегда должен быть индивидуален. В этом и есть искусство: не подгонять всех под один стандарт, а подчеркнуть уникальность и достоинства каждого пациента.
— Как вы определяете грань между естественной красотой и чрезмерным вмешательством?
— Чрезмерное вмешательство видно издалека невооруженным взглядом даже непрофессионалу. Идеальный баланс — это когда люди видят, что человек стал выглядеть лучше, свежее, моложе, красивее, но не могут понять, что именно поменялось, и нет так называемых «стигм» пластической хирургии или косметологии. Сейчас иметь ресницы 3D, огромные губы или наращенные ногти — это не комильфо. В моде стиль old money, элегантность. Посмотрите на преображения звезд, которые сейчас у всех на слуху: Деми Мур, Линдси Лохан. Они помолодели на 20 лет, но никто не понимает, что произошло. Или, например, Дженнифер Лопес, которая выглядит в 56 лет на 35. Конечно, она пользуется услугами косметологов, но это то, что можно назвать дорогой и высококлассной косметологией, — когда вы видите прекрасное лицо, молодой вид, хотите так же, но не знаете, что именно там было сделано.
— Настоящая миссия — это трансформация: трансформация не только внешности, но и внутреннего состояния. Это абсолютно четкий путь из точки А в точку Б с предсказуемым, быстро достижимым и в большинстве случаев гарантируемым результатом.
— С каким самым необычным или нестандартным запросом к вам приходил пациент?
— Вы знаете, у меня очень адекватные и красивые пациентки, и они не удивляют меня странными запросами. Я приверженец теории, что, выбирая себе врача, особенно если это женщина, стоит оценить то, как выглядит она сама. Если ваши вкусы сходятся, то смело идите. Если же вы видите что-то вычурное и чрезмерное, лучше поискать еще. Полагаю, мои пациенты выбирают меня по схожим эстетическим взглядам и приходят с абсолютно адекватными запросами.
— Есть ли операция, которую вы считаете искусством в пластической хирургии?
— Каждая операция — это искусство! Мы работаем не с мрамором или холстом, где можно «вылепить» что угодно. Мы работаем с живым человеком, у которого своя личная история, душа, причины, по которым он к нам обратился, мечты и эстетические воззрения. Поэтому подход к любому пациенту всегда должен быть индивидуален. В этом и есть искусство: не подгонять всех под один стандарт, а подчеркнуть уникальность и достоинства каждого пациента.
— Как вы определяете грань между естественной красотой и чрезмерным вмешательством?
— Чрезмерное вмешательство видно издалека невооруженным взглядом даже непрофессионалу. Идеальный баланс — это когда люди видят, что человек стал выглядеть лучше, свежее, моложе, красивее, но не могут понять, что именно поменялось, и нет так называемых «стигм» пластической хирургии или косметологии. Сейчас иметь ресницы 3D, огромные губы или наращенные ногти — это не комильфо. В моде стиль old money, элегантность. Посмотрите на преображения звезд, которые сейчас у всех на слуху: Деми Мур, Линдси Лохан. Они помолодели на 20 лет, но никто не понимает, что произошло. Или, например, Дженнифер Лопес, которая выглядит в 56 лет на 35. Конечно, она пользуется услугами косметологов, но это то, что можно назвать дорогой и высококлассной косметологией, — когда вы видите прекрасное лицо, молодой вид, хотите так же, но не знаете, что именно там было сделано.
— Есть ли для вас идеал красоты, или каждый случай — это новый эталон?
— Как я уже сказала, конечно, каждый пациент — это индивидуальность и новый эталон. Однако это не отменяет общепризнанных канонов красоты, которые актуальны во все времена. Я говорю сейчас не о трендах или мимолетных веяниях моды, а о красоте, которая вне времени. Конечно, мы стараемся приблизиться к идеальным пропорциям и красоте в высшем ее проявлении настолько, насколько это реально в том или ином случае, но учитываем личные особенности и пожелания пациентов.
— Виктория, а можно ли сказать, что пластическая хирургия — это про любовь: к себе, к своему телу, к жизни?
— Однозначно да. Я думаю, сейчас психологи со мной поспорили бы и сказали, что нужно любить и принимать себя таким, какой ты есть. Однако на то, чтобы научиться принимать себя таким, какой ты есть, особенно если имеются очевидные дефекты внешности, могут уйти месяцы или годы терапии. А пластическая хирургия может решить этот вопрос за несколько часов, и уже через пару недель вы будете восхищаться своим новым отражением в зеркале. Я думаю, что только высокоорганизованные люди, которые достигли высших ступеней пирамиды Маслоу, беспокоятся о своей внешности, своем теле, а любое развитие и улучшение — это всегда про любовь к себе, к жизни, к миру в целом. Недавно я столкнулась с информацией о новой тенденции в хирургии: в Турции женщины начали укорачивать себе ноги, чтобы быть меньше ростом и чтобы им было проще найти партнера. Это не про любовь к себе, это попытка изменить себя, чтобы подстроиться и быть кому-то удобной. Представляете, как обидно будет встретить понравившегося партнера после такой тяжелой операции и узнать, что он предпочитает высоких (смеется — прим. ред.)?
— Встречались ли в вашей практике случаи, когда операция становилась для пациента настоящим актом любви к себе?
— Да, и очень часто. Я считаю, что любое улучшение внешности или реализация мечты — это акт любви и заботы о себе. Когда человеку нравится то, как он выглядит, у него меняется самооценка, осанка, прибавляется уверенность в себе, и он по-другому преподносит себя окружающим. Кто-то после операции просто ощущает себя очень счастливым, кто-то строит гармоничные отношения, кто-то получает новую должность или решается на что-то, на что ранее не решался. Но операцию нужно делать не ради этих целей, а только при искреннем желании и из любви к себе.
— Как я уже сказала, конечно, каждый пациент — это индивидуальность и новый эталон. Однако это не отменяет общепризнанных канонов красоты, которые актуальны во все времена. Я говорю сейчас не о трендах или мимолетных веяниях моды, а о красоте, которая вне времени. Конечно, мы стараемся приблизиться к идеальным пропорциям и красоте в высшем ее проявлении настолько, насколько это реально в том или ином случае, но учитываем личные особенности и пожелания пациентов.
— Виктория, а можно ли сказать, что пластическая хирургия — это про любовь: к себе, к своему телу, к жизни?
— Однозначно да. Я думаю, сейчас психологи со мной поспорили бы и сказали, что нужно любить и принимать себя таким, какой ты есть. Однако на то, чтобы научиться принимать себя таким, какой ты есть, особенно если имеются очевидные дефекты внешности, могут уйти месяцы или годы терапии. А пластическая хирургия может решить этот вопрос за несколько часов, и уже через пару недель вы будете восхищаться своим новым отражением в зеркале. Я думаю, что только высокоорганизованные люди, которые достигли высших ступеней пирамиды Маслоу, беспокоятся о своей внешности, своем теле, а любое развитие и улучшение — это всегда про любовь к себе, к жизни, к миру в целом. Недавно я столкнулась с информацией о новой тенденции в хирургии: в Турции женщины начали укорачивать себе ноги, чтобы быть меньше ростом и чтобы им было проще найти партнера. Это не про любовь к себе, это попытка изменить себя, чтобы подстроиться и быть кому-то удобной. Представляете, как обидно будет встретить понравившегося партнера после такой тяжелой операции и узнать, что он предпочитает высоких (смеется — прим. ред.)?
— Встречались ли в вашей практике случаи, когда операция становилась для пациента настоящим актом любви к себе?
— Да, и очень часто. Я считаю, что любое улучшение внешности или реализация мечты — это акт любви и заботы о себе. Когда человеку нравится то, как он выглядит, у него меняется самооценка, осанка, прибавляется уверенность в себе, и он по-другому преподносит себя окружающим. Кто-то после операции просто ощущает себя очень счастливым, кто-то строит гармоничные отношения, кто-то получает новую должность или решается на что-то, на что ранее не решался. Но операцию нужно делать не ради этих целей, а только при искреннем желании и из любви к себе.