Комплексное стоматологическое лечение — это не только протоколы и технологии, но и искусство командной работы, доверия и тонкой настройки под уникальность каждого пациента. Стоматолог-ортопед, хирург и имплантолог Никита Владимирович Сорокобаткин убежден: за каждым успешным результатом стоит не только профессионализм врача, но и умение слышать человека, учитывать его страхи, ритм жизни и все мельчайшие детали, которые могут кардинально изменить ход лечения.
— В чем главная сложность ведения комплексного лечения и как командная работа помогает находить решения?
— Основная сложность, как часто в нашей жизни и происходит, — это человеческий фактор. Только ответственная, сбалансированная и очень четко проработанная стратегия лечения может дать ожидаемый результат в конце. Требуется большая вовлеченность всех участников. Одну из главных ролей, конечно, играет сам пациент. Менеджмент рисков, выстраивание логистики этапов лечения и работа с возможными осложнениями. А также минимизация дискомфорта от процесса, уважение личных планов пациента, создание гибкого графика приемов и масса мелких деталей, которые могут появляться и исчезать.
— Как распределяются роли между врачами разных направлений, чтобы пациент видел единую стратегию, а не мозаику из мнений?
— Всегда есть ведущий врач.Он отвечает за порядок проведения лечения, выстраивает этапность и дает пациенту понимание финального результата. Чаще всего это врач-ортопед. Но отнюдь не в 100% случаях. Если пациенту требуется ортодонтическое лечение, то на этот период ведущим врачом становится врач ортодонт, а врач-ортопед дает рекомендации относительно финального результата. Если требуется большая хирургическая подготовка, то на время хирургического лечения ведущий врач — это хирург. Очень часто требуется объемное терапевтическое, эндодонтическое лечение (лечение корневых каналов зубов) перед началом протезирования. И здесь на первый план выходит взаимопонимание между коллегами для качественного и своевременного выполнения всех этапов лечения и получения наилучшего результата.
— Какие страхи испытывают пациенты перед началом комплексного лечения?
— Приведу несколько примеров самых распространенных вопросов и страхов, скрытых за ними, которые задают мои пациенты на консультации, и сразу отвечу на них.
•Как много вы уже провели реконструкций?
— Этот вопрос создавал определенный вакуум в начале моей практики, потому что я, как и все начинающие специалисты, объективно оценивающие свои силы и компетенции, не брался за те особенные клинические ситуации, в которых я затруднялся провести лечение. С годами активной практики, ростом насмотренности, непрерывных обучений, глубокого анализа работ и своих ошибок ты, как из пазлов, собираешь общую картину. Ее невозможно собрать исчерпывающе, так как уникальность каждого человека просто не позволит этого сделать. Но, если удалось собрать достаточно пазлов и развить клиническое мышление, вакуум исчезнет, а практики будет достаточно, чтобы ответить на данный вопрос утвердительно и подкрепить это фактами.
•Как много тканей нужно убрать для изготовления виниров? Портятся ли зубы под винирами?
—Если все сделано согласно стандартам точности и следованию биологическим принципам, а так- же при соблюдении пациентом высокого уровня гигиены проблем быть не может. Под качественно изготовленными и надежно зафиксированными винирами ваши собственные ткани остаются в полной безопасности, так же как и участки между ними. А теперь действительно важная информация. Всех очень интересует, сколько будет отпрепарировано (спилено) своих тканей зуба при изготовлении керамических реставраций. Ответ достаточно прост и даже логичен: чем темнее цвет исходного зуба и чем ярче оттенок человек хочет получить в итоге, тем большую толщину керамической реставрации должен сделать техник, а соответственно, врач сильнее отпрепарировать ткани зуба. Все остальное — вопрос деталей и индивидуальных особенностей, которые продумываются и планируются врачом, дабы выстроить процесс, направленный на достижение максимального результата, но без значительного вмешательства в ткани зубов.
• А могут ли возникнуть проблемы на этапах лечения или после?
—Да, могут, и, к сожалению, возникают. Даже при идеальных расчетах и строгом соблюдении протоколов зона операции может зажить не так, как ожидается. В этом случае потребуется дополнительное вмешательство или корректировка плана лечения. Риск есть везде и всегда. Это может сильно расстраивать. Но такова реальность, что это может произойти в 3% случаев, и это очень сложно принять. И мне даже больше, чем пациенту. Начиная лечение, мы все же опираемся на позитивную статистику оставшихся 97%. Согласитесь, это хороший, убедительный показатель. Самое главное — в любых нестандартных ситуациях, при любых возникающих проблемах не терять доверия, не начинать поиск виноватых. Если в сложное уравнение лечения закралась ошибка, мы остановимся, осмыслим, сделаем выводы и решим все вместе так, чтобы минимизировать потери. Я убежден, что только так и возможно решить практически любую возникшую проблему — с доверием и эмпатией между всеми участниками процесса лечения.
— В вашей практике были случаи, когда одна маленькая деталь, замеченная специалистом, кардинально меняла результат?
— Конечно. Приведу наглядный пример. Ко мне обратилась девушка для прохождения комплексного лечения, и нам необходимо было начинать с хирургии. Перед любыми сложными вмешательствами я направляю пациентов на сдачу определенных анализов крови, которые могут повлиять на результат операции. Все было уже запланировано, но результаты анализов показали, что ни о каких хирургических вмешательствах на данный момент не может идти речи. Пациентка была направлена к профильному специалисту, и после прохождения необходимого лечения мы смогли продолжить.
— Есть ли универсальные правила или протоколы для комплексной реабилитации, или каждый случай уникален?
— Уникален и неповторим — в этом главная сложность, но и главный мой интерес. Не может быть повторяющихся ситуаций, каждое лечение — это совершенно индивидуальная история. Каждый раз я словно собираю новую головоломку — с ее нюансами, вызовами и поиском решений. Именно это делает мою работу живой и по-настоящему вдохновляющей. Для пациента же это значит одно: он получает не шаблон, а лечение, созданное именно под него — с учетом особенностей организма, образа жизни и будущих задач.