ОТ ЛЮБВИ ДО БЕЗУМИЯ - АЛЕКСАНДР ЦАПЕНКО

«Полюби себя» — лозунг, который звучит отовсюду. Но что стоит за этим советом — путь к внутренней опоре или ловушка самообмана? О любви к себе, нарциссизме и истинной опоре Ирина и Сергей Чикуновы побеседовали с кандидатом психологических наук, автором книг и научных статей, основателем школы «Метод Цапенко» Александром Цапенко.

— Ирина: Сегодня тема любви к себе звучит почти в каждой книге по психологии и в соцсетях. Это действительно универсальный рецепт от всех бед? Или глубокую историю слишком упростили?

— Александр: Историю сильно упростили и этим создали для людей проблему. Когда человек решает: «Все мои трудности от самооценки», он часто поднимает себе эту самооценку не делами и результатами, а словами. Не берет спортивный разряд, например, не добивается успеха, а просто заявляет: «Я появился — и я уже офигенный, прекрасный» — и ждет, что у него все наладится само собой. Это похоже на сказку «Морозко» и Марфушу: «Мороз, давай жениха и подарки». Но рано или поздно человек сталкивается с реальностью, которая показывает ему, где он на самом деле. Некоторые упрямо не понимают, ведь им сказали «авторитетные» люди: чем выше самооценка, тем лучше. Но это не всегда так. Конечно, плохо, когда у красивого и талантливого человека заниженная самооценка. Но и завышенная тоже опасна. Когда ты начинаешь думать о себе слишком хорошо, уровень притязаний растет, а вот реальные возможности пока не дотягивают.

— Ирина: Можно ли сказать, что культ self-love превратился в новую форму давления? Любить себя во что бы то ни стало?

— Александр: Да, это уже культ. У него есть даже идолы. Например, Ольга Бузова. Она говорит: «Люби себя». Но за что? За сам факт существования? Или Ксения Собчак, хотя здесь поинтереснее: сначала тоже «Вот я такая есть», но потом мы видим динамику, рост — в речи, во внешности, в профессионализме. Человек преображается. Это проявление любви к себе с намерением расти. А у нас часто остается только лозунг: «Полюби себя», но без развития и труда. Если целей нет, можно остановиться и любить себя в том, что имеешь, проблем не будет. Но если у тебя есть амбиции и ты считаешь, что, полюбив себя, ты теперь вправе требовать от жизни бонусы — от Бога, государства или партнера, то это приведет к разочарованию.

— Ирина: А в чем большая опасность? В полном отсутствии любви к себе или в ее искажении?

— Александр: И то и другое плохо. Отсутствие любви к себе делает уязвимым, зависимым от чужого мнения. А чрезмерная любовь к себе мешает полюбить другого, построить отношения, где можно получить радость. Все будет в тягость. На нарциссической волне человек часто зависим от обратной связи, и какое-то время это, может быть, и работает. Но просто радоваться присутствию близкого человека рядом, без условий, не получится.

— Ирина: С какими иллюзиями о любви к себе чаще всего приходят ваши клиенты?

— Александр: С иллюзией, что, раз они прекрасны, им все должны. Это главная ошибка. Любовь к себе может быть безопасна, если она не сопровождается завышенными требованиями. Но, если ты ждешь, что мир насыплет тебе бонусов за сам факт твоей самооценки, разочарование неизбежно. Фрустрация может привести к тяжелым последствиям, вплоть до депрессии.

— Ирина: С чего начинать путь к принятию себя? Первые шаги, по-вашему.

— Александр: С объективных и понятных вещей. Исправь то, что действительно мешает. Сделай зубы, если они в плохом состоянии. Сходи к парикмахеру. Улучши здоровье. Это уже меняет восприятие себя и отношение окружающих. Я не говорю про мелкие дефекты, которые, на самом деле, часть твоей индивидуальности. Небольшая горбинка на носу может стать твоим шармом, твоим фетишем. Но если проблема действительно мешает, например торчащие уши, тогда стоит вмешаться. Задача специалиста — честно сказать: «Тебе это не нужно» или «Тебе это действительно поможет».

— Сергей: Вспоминаю, как в 90-е один известный парикмахер просил удалить ему все зубы, чтобы быть похожим на кумира. Конечно, мы его отправили домой.

— Александр: У меня тоже был случай. Девушка хотела сложную операцию, чтобы исправить легкую асимметрию челюсти, а хирурги не давали гарантий, что все получится, как она хочет. И для нее это уже стало навязчивой идеей. А на самом-то деле проблема была не в челюсти. Она просто сместила внутренний конфликт на тело. И моя задача была не подготовить ее к операции, а помочь увидеть настоящий источник боли. В итоге за пару сеансов она передумала делать операцию. Мы часто переносим психологический запрос на внешность. Кто-то делает губы или грудь, думая, что решает внутренний вопрос идентичности. Но после операции внутри ничего не меняется. Иногда это доходит до попытки «сменить нацию»: человек считает, что его внешность мешает выйти замуж в определенной среде. Но здесь речь о психотравме, а не о носе или скулах.

— Ирина: Можно ли изменить характер?

— Александр: Темперамент — это база. А характер формируется. Его можно менять — развивать черты, которые помогают в работе и в отношениях. Это тоже часть любви к себе, практической и деятельной.

— Ирина: Чем отличается здоровая любовь к себе от нарциссизма и эгоцентризма?

— Александр: Здоровая любовь помогает жить: она защищает, поддерживает, вдохновляет. Нарциссизм и эгоцентризм — перегиб. Про нарциссов думают, что это такие гедонисты, которым плевать на других. На самом деле, у нарциссов больше проблем, чем у тех, кто их окружает. Многие из них заканчивают жизнь суицидом, потому что не могут существовать без чужого взгляда. Нарцисс без внимания чувствует себя призраком. Это как подойти к зеркалу и не увидеть отражения. Человек со здоровой самооценкой может быть один, в тишине и все равно чувствовать: «Я есть». Нарцисс — нет. Это и есть его драма.

— Сергей: Это, наверное, как у звезд: на сцене он существует, а дома один — и пустота.

— Александр: Даже не в доме дело. Настоящая трагедия начинается, когда звезда выходит в люди и вдруг с ней никто не хочет фотографироваться. В этот момент она чувствует: «Меня нет». И тогда она идет домой и заливает эту пустоту алкоголем. Это не каприз, а настоящая психическая боль.

— Ирина: Александр, а в чем сила вашего метода?

— Александр: Я объединил инструменты гипноза и НЛП с психоаналитической парадигмой. Психология редко смешивает школы, но я нашел для себя работающую комбинацию. Гипноз и НЛП дают инструменты, а психоанализ — глубину понимания. Такой синтез позволяет работать быстро и экологично. Плюс я подбирал метод под свой характер. Я не про долгие годы анализа, мне ближе работа, направленная в будущее. И это важно: стиль психолога должен совпадать с его личностью, быть конгруэнтным. Тогда получается эффективно.

— Сергей: Немного личного: есть ли у вас хобби?

— Александр: Честно? Особого нет. Люблю полежать, посмотреть фильм, съездить на рыбалку, пострелять по тарелкам, сходить в театр или клуб. Но я не одержим ничем, кроме работы. У людей с яркими талантами, живопись, музыка, ситуация иная. Если они не реализуют этот дар ни в профессии, ни в хобби, он превращается в проклятие. Судьба обязательно как-то напомнит. Поэтому талант нельзя игнорировать: если он не встроен в профессию, нужно выпускать его хотя бы в хобби.

— Ирина: Что такое любовь для вас?

— Александр: С русским языком тут беда. Одним словом мы называем и любовь к Богу, и любовь к ребенку, и эротическую любовь. Это создает путаницу. Если говорить о любви между мужчиной и женщиной, для меня это зависимость. Вопрос только в интенсивности. Влюбленный человек одержим, он получает эйфорию, но в случае потери — ломку. Любовь — игра опасная. Она может возвысить, а может разрушить, если мы предаем себя ради нее. Но именно это испытание и делает ее столь значимой. Для меня любовь — это прекрасная, но опасная зависимость.